Приход весны приближает время ЕГЭ (единый государственный экзамен). Учителя, ученики, родители, вузовская профессура с напряжением отсчитывают: до ЕГЭ осталось… чуть более 100 дней. Еще звучит надежды маленький оркестрик, что власть оставит «угадайку» для КВН, вернет абитуриентам право разумом и знаниями покорять вузовские вершины.

За это право боролась на прошлой неделе фракция КПРФ в Госдуме. Один из самых одаренных и неутомимых ее депутатов, лидер общественного движения «Образование для всех», зампредседателя думского Комитета по образованию Олег Смолин в соавторстве с Иваном Мельниковым, Тамарой Плетнёвой разработали три законопроекта на жгучую тему – о ЕГЭ, чтобы перевести эту форму аттестации знаний выпускников школ из основной в добровольную и вспомогательную. Законопроекты многократно переносились «единороссами» из повестки в повестку. Их страшила предстоящая дискуссия. Улучив стратегически удобный момент, грызловцы запланировали их рассмотрение на конец пятничного (26 февраля), последнего перед региональной неделей, заседания. Обычно в эти часы в Госдуме и депутатов мало, и журналистов не бывает. Времени хватило на обсуждение только двух проектов – «О внесении изменений в статьи 15, 16 и 28 Закона РФ «Об образовании» и статьи 11 и 24 Федерального закона «О высшем и послевузовском профессиональном образовании» (о проведении вступительных испытаний в учреждениях среднего и высшего профессионального образования) и «О внесении изменения в пункт 1 статьи 11 Федерального закона «О высшем и послевузовском профессиональном образовании» (в части изменения порядка вступительных испытаний для поступающих в вузы)». Но это не снизило накал спора. Он получился откровенным и беспощадным для фурсенковцев из «Единой России».
Первым законопроектом предлагалось сделать ЕГЭ добровольным, а такие предметы, как история, литература и обществознание, которые, по определению О.Смолина, «хуже всего поддаются формализации, и для которых наиболее важна воспитательная функция», исключить из системы ЕГЭ.
Вторым законопроектом – сократить сферу применения ЕГЭ, расширив традиционную технологию оценки качества образования.
Простые, понятные, легко реализуемые положения, не требующие финансовых затрат. За них готово проголосовать не менее 90% образовательного сообщества. Социологические опросы показывают, что добровольный ЕГЭ поддерживает 54% населения против 11%, выступающих за обязательный ЕГЭ. Даже подконтрольные центру и партии «Единая Россия» исполнительные органы власти субъектов РФ в большинстве своем поддерживают эти законопроекты: 30 – за, 24 – против (по официальным отзывам), среди региональных законодательных собраний – 35–за, 5–против. «Небывалый результат, говорящий о том, что в регионах понимают, почем фунт лиха, связанного с ЕГЭ», – отметил О.Смолин и процитировал московского мэра: «ЕГЭ – это диверсия иностранной державы против нашей системы образования».
С чем трудно не согласиться, если судить по последствиям ЕГЭ. Недавно президент Медведев сетовал, что с передовых позиций (СССР занимал третье место в мире по уровню образования) мы значительно откатились, – на 41-е место, по оценке ООН. «И чем больше ЕГЭ, тем откатываемся дальше», – добавляет Смолин.
Несмотря на этот очевидный факт, минобраз насаждает России слепое копирование худшей в мире системы образования – американской, базирующейся на тестовом контроле знаний, т.е. на ЕГЭ, что вызывает уже в самой Америке волну критики по вполне понятным причинам. В стране-гегемоне 40 млн неграмотных, а уровень образованности значительной части граждан вызывает недоумение.
И на эту примитивную систему ориентируют нашу школу, что автоматически резко снижает качество образования. Оксана Дмитриева это почувствовала уже на примере своего сына. Он учится в 9-м классе хорошей московской школы, где, по словам депутата, работают ответственные педагоги. Зная, что их воспитанникам предстоит сдавать ЕГЭ, они вынуждены отказаться от целого ряда своих отличных методик, заменив их натаскиванием ребят на ЕГЭ. Регулярно ученикам даются тесты, на которые они должны ответить в течение трех часов. Это дополнительная нагрузка и на учителей, и на детей. Вместо того чтобы развивать творческие способности школьников, учить их решать сложные задачи, анализировать литературные произведения, что им обязательно пригодится в дальнейшем, педагоги тратят драгоценное учебное время на выработку у учащихся навыка механически отвечать на односложные вопросы. «Такой навык не понадобится тем, кто будет заниматься инновациями и модернизацией», – подчеркнула О.Дмитриева. С ее точки зрения, «переход к ЕГЭ – это отказ от среднего образования в области литературы, истории, биологии, географии, физики, химии, математики, иностранных языков… потому что к 9-му классу каждый ученик обязан выбрать 4 предмета, которые он будет сдавать в виде ЕГЭ, по ним начинается тренинг, а остальные дисциплины присутствуют уже чисто номинально, что перечеркивает усвоение школьной программы».
Фурсенковский минобраз, одержимый реформированием ради экономии затрат, приписывал ЕГЭ массу преимуществ: устранит коррупцию, увеличит доступность столичных вузов для провинциалов, поднимет качество знаний. Практика все опровергла. Что получилось, О.Смолин показал на живых примерах применения ЕГЭ в 2008–2009 годах.
Первое. ЕГЭ не покончил с коррупцией. Она отчасти сократилась в престижных вузах, но выросла там, где принимают ЕГЭ. Правоохранительные органы выявили свыше 2 тыс. дел коррупционного свойства. Трудно было поверить в отличные оценки в аттестатах дагестанских выпускников, особенно по русскому языку. Первые же вузовские контрольные работы подтвердили несоответствие оценок знаниям таких студентов.
С двоечниками вузам пришлось расстаться. А куда пошли отчисленные? Кто куда. Многие вернулись домой. Вот и вся доступность столичного высшего образования, которую обещал Фурсенко. Да, могли в любой вуз отправить свои документы выпускники школ 2009 года, да не все потянули учебу в вузах.
Третье. За бортом осталась значительная часть выпускников школ, получивших вместо аттестатов «волчьи билеты» о прослушанном курсе наук за среднюю школу. В рыночной экономике их перспективы не радужны. В этом смысле ЕГЭ плодит слой трудных, неудовлетворенных жизнью граждан. Кто из них получится?
Четвертое. Маразм с документами. Наиболее верткие выпускники отправили свои документы в десятки вузов с одной целью – в какой-то да примут. Произошла, констатирует О.Смолин, депрофессионализация образовательного процесса. Раньше школьники ориентировались на конкретную специальность, а с ЕГЭ «пытаются получить специальность от археолога до гинеколога». В итоге в прошлом году непрестижные в современном понимании вузы – педагогические, сельскохозяйственные, технические – имели недобор и наспех зазывали к себе ребят, не попавших в другие учебные заведения. Многие из них вряд ли дотянут до дипломов. А если и получат документ о профессии, то все равно не будут работать по специальности. Статистика утверждает, сейчас до 40% граждан работают в сферах, не имеющих ничего общего с полученной ими профессией. В самом прямом смысле сегодня в РФ пироги печет сапожник, а сапоги тачает пирожник.
В чем не единственный вред от него. Если учесть, подчеркивает О.Смолин, что Россия пребывает в состоянии духовно-нравственной катастрофы, когда до 55% молодежи готовы преступить все 10 моральных заповедей человека ради успеха, денежного прежде всего, то ЕГЭ вносит значительный вклад в наращивание этой катастрофы.
Ему оппонировали «единороссы», председатель Комитета по образованию Г.Балыхин (специалист по разработке полезных ископаемых) и его заместитель Гаджимет Сафаралиев (физик, членкор РАН). В частности, Г.Сафаралиев обвинил Смолина в неточности приведенных данных. Каких именно, спросили Гаджимета. «Я всех фактов не помню здесь», – ответил тот. Он доказывал, что коррупции стало меньше, но доказательств тому тоже не нашел. Балыхин «аргументировал» проведением некоей партийной комиссии, где ЕГЭ анализировали и решили его сохранить. О.Смолин напомнил о двух комиссиях по ЕГЭ – при президенте, которая за ЕГЭ, и независимой, объективной, с участием видных педагогов, ученых, общественников, которая согласна оставить ЕГЭ как дополнительный экзамен к основному, классическому. Такой подход к проверке знаний абитуриентов остается в двух главных вузах страны – МГУ и С-ПГУ.
«Единороссы», как и официальная власть РФ, – против этого решения. Путинцы-грызловцы отказались принять законопроекты О.Смолина.

Галина ПЛАТОВА.